АВАНТЮРА ВАН ТЕЙНЕСА
Ориентировочное время действия: начиная с весны 1897 года (по аспийскому летоисчислению, принятому также в Шварцланде, Вестландии и Краффштуффе)
Связные события: становление диктатуры генерала ван Дейка в Кюлинбурге.
3 апреля 1897 скромная карета, аскетичный вид которой скрашивен был лишь изображениями герба на дверцах, выехала из Фридгарда через Северные ворота и, по Королевской аллее, направилась сквозь предместье Шлоссдорф, зиявшее пустырями и руинами. Судьба этого предместья была поистине плачевна. Два года назад революционные власти Шварцланда, ожидая взятие столицы роялистами принца Христофора, заминировали дворец Норденштерн и ряд административных зданий. Бывшая загородная резиденция королей, церковь Святого Рудольфа, ратуша, здание почтамта, казармы 1 пехотного полка и другие строения были уничтожены взрывами, а вскоре пожар, превратившийся в разрушительную, испепеляющую бурю, охватил весь район. Одним из первых судебных процессов нового правительства было дело об уничтожении Шлоссдорфа, повлекшем огромные людские потери, не говоря уж о непоправимом уроне движимому и недвижимому имуществу. Тогда королевский суд был особенно суров – обнаруженных зачинщиков минирования и непосредственных исполнителей повесили, в то время как многие иные преступники «старого режима» (как теперь называли уже революционное правительство, свергнутое роялистами), агенты «Меча революции» и участники репрессий, отделались различными сроками заключения и денежными взысканиями.
Замок-дворец Норденштерн, построенный в конце XVII века, при Короле Фердинанде III, был разрушен до основания: вместе с любимой загородной резиденцией королевской семьи погибли многие произведения искусства, которые революционные власти не вывезли в предшествующие годы. Новоиспечённый Король Христофор поселился в Эрлегартенском дворце, но исполнился намерения восстановить Норденштерн и прилегающую парковую территорию. Здание дворца, возводившееся заново с оглядкой на старый проект и новые пожелания заказчика, ещё стояло в лесах. Карета остановилась напротив будущего главного подъезда.
Слуга в сером фраке и фуражке соскочил с облучка и поспешил открыть господину дверцу. Из кареты вышел немолодой мужчина: лицо его было чисто выбрито и сохранило ещё свою свежесть, хотя в суровом выражении читались пережитые жизненные трудности; платье его было строго и скромно, как его карета: облегавший стройную фигуру с отблесками военной выправки кофейный сюртук, застёгнутый на две верхние пуговицы, расходился книзу, открывая белоснежный, без искусов, жилет, единственным украшением которого была толстая золотая цепь карманных часов. Головным убором ему служила двуугольная шляпа, в которой внимательный глаз мог различить следы продолжительной носки. В руках его была трость со свинцовым набалдашником, красивая, но угрожающе толстая и, если не скрывающая стилет или свинцовый же стержень, могущая служить в случае неприятностей средством самозащиты.
Двое гвардейцев при входе, не колеблясь, пропустили гостя: оставив слугу позади, он уверенным шагом прошёл через стражу, миновал пахнущие сыростью, ничем не обставленные и «голые» дворцовые коридоры и вновь оказался на улице, с обратной стороны здания, на веранде. От неё тянулась вдаль длинная дорога, по обочинам высаженная тополями. По сторонам от дороги вовсю велись садовые работы - деревья сюда свозились со всей страны, а южные фруктовые образцы покупались у аспийцев, которые доставляли их из Терании.
Но не наслаждаться видами прибыл в Норденштерн человек из «гербовой» кареты. Спустившись в парк и направив шаг по одной из тропинок, он всё что-то (или кого-то?) искал своим решительным взглядом. Наконец, впереди показалась фигура, двигавшаяся вглубь парка.
Человек впереди, одетый по-военному, был не кто иной, как Король Христофор. Ему ещё не исполнилось 30, все помнили его, почти мальчишеское, безусое и безбородое лицо, мелькавшее среди военной свиты во время успешной роялистской кампании; помнили его, искажённым страданием, когда осколок бомбы попал в руку тогда ещё принцу-авантюристу, дерзнувшему, спустя 20 лет, бросить вызов революционному правительству и вернуть трон предков. В короткий срок молодой принц, ставший Королём, заметно возмужал. Теперь он был истый государь, державшийся с природным достоинством и той возвышенной отстранённостью, на которую способны только царственные особы, отстранённостью чуждой суете, меркантилизму и политическим дрязгам. К тому же, он не был рождён Королём – свою корону он, наследник древнего рода, добыл в поту и крови, с мечом в руке, рискнув всем и выиграв всё. Но, даже поднявшись на высоту своего титула, который древние обожествляли, Христофор остался верен себе и не забыл тех, кто, плечом к плечу, по первому зову встали рядом с ним в борьбе. Заметив приближающегося к нему гостя, он тут же узнал его и радушно улыбнулся.
- Ван Тейнес! – воскликнул Король, когда тот оказался прямо напротив.
Незнакомец, карета которого несла гербы графа Роттебурга, был Ян ван Тейнес, иначе называвшийся Иоганн фон Тейнес, бывший кюлинбургский военный, жизнь которого круто изменилась после встречи с графом Крафштейном. В 1879 году бывший министр двора, эмигрант-роялист Иоганн фон Крафштейн заручился поддержкой ван Тейнеса, согласившегося участвовать в авантюрном освобождении королевской фамилии из лап революционных властей. Происходя из обедневшей семьи, на последние деньги давшей сыну образование, ван Тейнес избрал военную карьеру. Но никакой реальной карьеры не было – назначение в один из приморских рыболовецких посёлков, в начальство отряду таможенников, обещало ему лишь скромное жалование и, разве что, возможность наживаться на взятках, чего он, «неисправимый идеалист», усвоить себе не мог. Тут-то жизнь его и превратилась в самый настоящий роман: в один из ненастных вечеров к берегу пристал шлюп «Гончая», с Иоганном фон Крафштейном на борту. Выслушав историю бывшего шварцландского генерала и министра, молодой офицер загорелся жаждой приключений: он сопровождал шварцландца в столицу, где тот заключил со штатгальтером договор о взаимопомощи и получил кредит, на который собрал наёмный вооружённый отряд; ван Тейнес, получив отставку, стал полномочным посланником «правительства Шварцланда в изгнании»; посетил двор тиердальского государя, пытаясь обрести в его лице союзника, а затем перебрался в Эрекос, где представлял Крафштейна перед Князем Грегором I. Наконец, соединившись с графом Крафштейном, Ян оказался в Шварцланде и, во главе группы наёмников, тайно вывез из заключения принца Христофора и принцессу Амалию, детей бывшего наследника престола, кронпринца Иосифа. В это время Крафштейн, объединивший усилия с роялистским подпольем и умеренными республиканцами, недовольными приходом к власти радикального Михаэля Таглера, вызволил из плена отрекшегося Короля Вильгельма II и кронпринца с женою Шарлоттой. Чудом избежав ареста и гибели, они выбрались из революционной республики, став героями шварцландской эмиграции. За свои услуги Ян ван Тейнес был пожалован титулом графа Роттебурга, таким образом, получив шварцландское дворянство.
А уже в 1895 году он охотно откликнулся на призыв Крафштейна поддержать законного наследника, того самого, спасённого ван Тейнесом Христофора. И вклад Яна в новую роялистскую авантюру, ставшую роковой для революционного режима, был неоценим – в том числе благодаря его стараниям и деньгам, монархия была восстановлена. Положение ван Тейнеса не имело более ничего общего с его прошлым – когда-то бедный таможенный капитан, он стал дворянином, богатым землевладельцем и хозяином крупной транспортной компании. Теперь он перебрался в Шварцланд – доходы его были стабильно высоки, в свете его почитали героем, а Король охотно встречался с ним каждую неделю, проводя время за шахматами и беседой. Но сегодня их встреча проходила в непривычной обстановке – посреди дня, в районе города, как никакой другой сохранявшем шрамы недавней борьбы.
- Мой государь. – Ван Тейнес лишь слегка наклонил голову (такова была привилегия не подданных, но настоящих друзей молодого правителя), - Вы пожелали видеть меня здесь сегодня.
- Да, верно. Памятуя наш последний разговор, во время новой встречи с Вами я хотел бы лицезреть последствия и цену того, к чему Вы меня склоняете. И Вам тоже стоит.
Ван Тейнес понимал, о чём речь. На прошлой неделе он впервые открыл Христофору свои тайные замыслы. Хотя размеренная политическая жизнь Конфедерации не была привлекательна для него, хотя он и жил много лет вдали от родины, Ян любил Кюлинбург и тем больнее были для него вести о перевороте и установлении военной диктатуры генерала ван Дейка. Ян знал недостатки своей страны (на которые ополчился ван Дейк), и сам был, в каком-то смысле, их жертвой; но открывшаяся перспектива гражданской войны или репрессивного режима, напоминавшего ему революционную диктатуру Таглера в Шварцланде, внушали куда большее безпокойство, чем продажность прежних чиновников или торгашеские интересы компаний, подменившие национальные. Да, он был идеалист – но на жизненном пути его идеализм оправдался уже дважды, и решение напрашивалось само собой. Ян ван Тейнес решил сделать то, что уже сделал принц Христофор, ставший Королём.
Для осуществления своего плана он обратился прямо к своему нынешнему государю. Христофор, благодарный графу Роттебургу за личное спасение и участие в освобождении Шварцланда, тем не менее, мыслил уже иначе – он был Король, и не мог оставить без внимания интересы своего королевства. Ему нужно было подумать – и вот, день принятия решений настал.
- Мой государь, я знаю, какой ценой могут быть куплены свобода и мир. Но, пока не поздно, пока Кюлинбург не постигла судьба Шварцланда – я прошу о помощи. Так или иначе, мой жребий брошен.
- Я позвал Вас лишь для того, чтобы сообщить о своём согласии.
Ван Тейнес просиял. Это была уже не авантюра – это было дело.
- Но я прошу Вас о терпении. Во-первых, я должен предостеречь Вас, как Король: ситуация вокруг Вашей отчизны не так проста. Когда мы пришли сюда два года назад, республика была непризнанной, а для соседей мы, добровольцы и эмигранты, выглядели легитимной силой. И, несмотря на это, Король Вестландии попытался нам воспрепятствовать. Теперь речь не о Вестландии – на Кюлинбург устремлены взгляды крупнейших держав цивилизованного мира. Аспия признала ван Дейка законным правителем – переубедить её я не в силах, и организация похода может обернуться большой войной. Скорее всего, Император не позволит нам и шагу ступить, если действовать открыто.
Ван Тейнес прекрасно понимал правоту этих слов. В них не было романтической решимости – но она и не была уместна. Он доверился Королю и знал, что тот не обманет его доверия, как не обманул он сам ожиданий принца Христофора в судьбоносный 1895 год.
- Впрочем, действовать напрямую нам и не придётся, по крайней мере, без надобности. Я готов выделить на экспедицию деньги. Кроме того, среди наших военных достаточно добровольцев, ветеранов последней кампании, которые изъявили желание сопутствовать Вам. Мы располагаем каналами для конфиденциального найма людей: уже сейчас имеются связи с наёмниками из Славии и Варгрена. К тому же, я могу договориться с Императором Коферда – думаю, если Кюлинбург под Вашим началом закроет свои рынки для модравских негоциантов, кофердцы согласятся помочь с местом сбора и транспортировкой.
Ван Тейнес ловил и взвешивал каждое слово. Король уже сделал всё для начала приготовлений – были деньги, связи и политическая протекция на случай проблем с другими державами.
- Чем я смогу отблагодарить Вас, государь?
- Сможете, друг мой. Видите ли, Шварцланд – страна небогатая. Революционная смута оставила нас практически без золотого запаса. Торговля расстроена, и мы рискуем попасть под влияние аспийской экономики. Нам нужны новые рынки, поэтому я прошу для своей страны одну, но очень существенную, услугу. Вы успели поднатореть в политике, и преуспели в предпринимательстве – покончив со смутой у себя на родине, обезпечьте условия для создания на юге, под покровительством Кюлинбурга, шварцландской торговой компании, приток доходов от которой мог бы возродить нашу собственную экономику.
- Если наши старания не будут напрасны, я это сделаю. – уверенно ответил ван Тейнес.
